Рынок труда, производственные отношения, а также социальная политика в целом в России претерпели существенные изменения с начала девяностых годов. Во всех индустриальных обществах эти три понятия во многом связаны, и взаимодействие социальной политики и быстро меняющихся условий в России заслуживает тщательного изучения.
На практике функционирование рынка труда зависит от определенной социальной политики, которая возможна только при наличии рынка труда. Рынок труда и социально-политические системы взаимодействуют на разных уровнях:
Ø на уровне политики, проводимой центральными и местными органами управления,
Ø на уровне деятельности профсоюзов,
Ø на уровне управления промышленными предприятиями.
Исследования на уровне домохозяйств (семьи), в особенности в переходных реформируемых экономиках, могут достаточно ясно показать последствия этих взаимодействий. Именно в этом случае растущая безработица становится общественным выражением изменений на рынке труда и в производственных отношениях, в то время как социальная политика становится подходящим средством, с помощью которого пытаются уменьшить потери от этих изменений.
Теоретическое предположение, что стратегии на рынке труда будут варьироваться в зависимости от побочных доходов семьи, подтверждается новыми исследованиями в современной России. Для семей, полностью зависящих от занятости их главы, цикл смены места работы будет проходить быстрее.
Семьи же с побочными источниками доходов, будь то пенсии или подсобное хозяйство, испытывают меньшую необходимость подыскивать новую работу. Во многих случаях побудительным мотивом находиться в продолжительном отпуске является возможность пользоваться многочисленными нематериальными товарами и услугами, которые до сих пор доступны работающим на крупных предприятиях.
Проблемы взаимосвязи безработицы и социальной политики в западных странах исследуются давно.
Такие нововведения в области повышения благосостояния людей, как «Новый Курс» США в тридцатые годы XX века, британское «Государство Всеобщего Благосостояния» сороковых годов, социальные реформы Клинтона 1996 г. и предложения британской лейбористской партии 1997 г. относительно минимальной заработной платы и мероприятий по улучшению бытовых условий рабочих, идут рука об руку с изменениями в производственных отношениях и на рынке труда. Наиболее ясно это проявилось в Америке, когда в 1935 году одновременно были приняты так называемый Вагнеровский Акт и Закон о социальном обеспечении. Вагнеровский Акт предпринял попытку регулировать производственные отношения путем передачи профсоюзам больших прав и одновременного ужесточения обязанностей работодателей. Это должно было стабилизировать экономику, а следовательно, высвободить средства для выплаты пенсий и пособий по безработице, а также уменьшить количество нуждающихся в этом пособии.
Когда закладывались основы «Государства Всеобщего Благосостояния», британские политики заявили, что полная занятость населения должна обеспечить выплату пенсий и довести до минимального уровня расходы по безработице. Однако эта цель, как показало время, оказалась недостижимой.
Последние двадцать лет безработица являлась камнем преткновения для стран Европы, не только потому, что взвинчивала стоимость социального обеспечения, цены на медицинское обслуживание и другие услуги, но и потому, что вела к политической нестабильности.
Страны Восточной Европы сейчас столкнулись с теми же проблемами. Возникшие социальные потребности и социальная политика, направленная на их удовлетворение, тесно связаны с деятельностью на рынке труда. Работа является не только средством к существованию, принося доход, но она также способствует психологическому и физическому процветанию.
Работа стала существенной ступенью на пути к другим благам – благодаря и тому, что дает право на бесплатное социальное обеспечение (как правило, пенсии или пособия по безработице), и все связанные с местом работы привилегии, такие, как профессиональные пенсии, субсидии на жилье и медицинское страхование. В США большая часть медицинских страховых полисов заключается от лица работодателя, что с успехом практиковалось повсеместно по плану медицинской реформы Клинтона 1994 г. Дополнительно к этому сравнительно щедрые в США пенсии по возрасту финансируются из налогов. Их размер зависит от размера прошлой заработной платы.
В России предоставление предприятиями различных социальных льгот своим работникам стало легендой: медицинское обслуживание, жилье, питание, отпуска, образование (включая дошкольное) до сих пор частично оплачиваются работодателем, не говоря уже о пенсиях. Социальные выплаты составляют весьма внушительную часть текущих расходов предприятия и являются ключевым побудительным мотивом в работе и поведении на рынке труда. С 1991 г. они стали настолько выражены, что данные о них появились во многих исследованиях.
Исследователь Роуз выделяет три типа экономической активности:
1 официальный (занятость и пенсии);
2 неофициальный ( вторая работа и эксплуататорские связи);
3 социальный (работа не за плату или обмен).
Он утверждает, что те работники, кто опирается лишь на первый путь, -«уязвимые»; полагающиеся на первый и второй – «предприимчивые», зависящие от первого и третьего – «обороняющиеся». Остальные — «маргиналы».
Его исследование показало, что в России сложилась определенная модель, похожая на другие восточно-европейские страны, где большую часть (одну треть) составляют уязвимые люди, а меньшую (10 %) – маргиналы. Даже в этом случае более четверти опрошенных россиян рабочего возраста утверждали, что их основная работа не является главнейшей составляющей их прожиточного минимума.
Примерно столько же опрошенных заявили, что вторым главным источником дохода является собственное производство продуктов питания. Несомненно, больше половины опрошенных имеют земельные участки, а более трети из них сообщили, что в прошлом году сами вырастили все или почти все продукты питания.
Другое важное направление деятельности включает сменную помощь в ремонте дома, а также предоставлении или получении специальных услуг, особенно медицинский уход и лечение (сообщили более половины опрошенных).
Третий главный источник дохода – государство, обеспечивающее пенсии, семейные льготы и пособия по безработице.
С точки зрения Эспинг-Андерсена, российский вариант Welfare State («Государство Всеобщего Благосостояния») неуклонно перерастает в социальный тип «льготного капитализма», рассматривающий льготы как товар, имеющий четко разграниченную систему сертификации и отдающий предпочтение рынку нежели государственному контролю. В этом случае наблюдается отход от любых социально-демократических традиций в сторону корпоративной политики, сочетающейся с ограниченным минимумом для тех, кто не задействован на рынке труда.
Характер и степень изменений на рынке труда в России 90-х гг. до конца не изучен. С одной стороны, существует точка зрения, что глобальных потрясений не произошло, поскольку гибко перестроенная структура стала реальностью. Доказательства, приведенные в поддержку этой точки зрения, базируются на темпе текучести рабочей силы, что в 20 % случаях является быстрой приспосабливаемостью работников к изменившимся условиям труда.
Другая точка зрения оспаривает важность этих факторов. Текучесть рабочей силы в России всегда была высокой, и 20-процентный темп не выходит за рамки доперестроечного уровня. Более того, этот фактор скрывает большой сегмент рынка труда, который весьма стабилен. При более пристальном рассмотрении он определяет рабочие места, объединенные управлением под контролем рабочих, что не будет поддерживаться длительное время. Текучесть рабочей силы здесь находится на невероятно высоком уровне.
Третий подход также акцентирует внимание на «негибкости» рынка труда, хотя избыточная занятость объясняется различными причинами: она скрывается за совокупностью, несомненно, рациональных, но также не выдерживающих испытание временем – административных доводов. Влияние налога на зарплату является главной причиной того, что работники продолжают оставаться в положении, когда им выплачивается низкая или вообще не выплачивается никакая зарплата (например, когда их направляют в принудительный отпуск) с целью снизить средний уровень заработной платы, с которого исчисляется налог.
Сторонники этой точки зрения видят как вариант и другое рациональное объяснение удержанию рабочей силы – она сохраняется, поскольку модели предпринимательства (включая поддержку служб социального обеспечения) могут потребовать слишком много средств и сил для перемен: «предприятия сохраняют рабочую силу, потому что нуждаются в ней и потому, что ее сохранение мало им стоит». При этом предполагается, что нет особых причин терять рабочую силу, если только не возникает настоятельная потребность в создании альтернативных мест для вложения средств.
Итак, рынок труда в основе своей может остаться практически неизменным, по крайней мере, в сфере, касающейся рабочей силы. Производственные отношения в России также изменились в гораздо меньшей степени, нежели в большинстве стран Восточной Европы. Например, быстрое развитие независимых профсоюзов в угольной промышленности, где забастовки стали привычным делом, совсем не типично для России. Скорее независимые профсоюзы проявляют тенденцию уйти со сцены, а традиционные профсоюзы продолжают сохранять свое влияние. Основная причина сохранения и даже повышения роли старых профсоюзов состоит в том, что они являются «поставщиками» льготных товаров и услуг предприятия. «Профессиональные льготы» претерпели гораздо меньшие изменения, чем социальная политика. Это является главным фактором готовности российских работников терпимо относиться к своему положению, когда они находятся в «отпуске», т.е. «работают», не выходя на работу, и не получают зарплату.
Таким образом, в целом стиль производственных отношений меняется гораздо меньше, чем политика социальных льгот. Как показано выше, причина проста — политика социальных льгот направлена в основном на меньшинство, стоящее перед лицом опасности потерять работу или уже оказавшееся без работы.
Главная проблема состоит в том, сможет ли массовая безработица остаться в пределах запланированных 30 %. Вместе с тем отсутствует ясное представление об уровне безработицы в России. Например, экономист Адрим говорит, что «безработица» находится на уровне 6 %. Отсутствие рабочих мест в существующей системе занятости, которое выражается в неполной выплате зарплат, заставляет этот уровень повыситься до 10-15 % от всего экономически активного населения. Но более проблематично желание улучшить свои условия работы, выражаемое большинством населения.
Закон о занятости 1991 года, практически «отменил» привычные «права/обязанности» на труд, вводя принудительные отчисления 1 % основных фондов на создание фондов по безработице, переквалификации, общественных работ и профориентации. Первоначально боялись, что средств создаваемых фондов не хватит, чтобы выплачивать установленные пособия или минимальную зарплату, или поддерживать тех, кто истощил свои ресурсы (разорившиеся). Ожидалось, что последние составят 50 % будущих безработных, а поскольку государственная схема поддержки доходов отсутствовала, население быстро обнищает. Отсюда вывод: только схема «основной доход – социальные дивиденды» сможет смягчить как обнищание, так и нестабильность трудовых ресурсов, которые будут доминировать в политике социального обеспечения в последующие годы.
Тем не менее, пособия по безработице не потребовали столь больших средств, как ожидалось; частично из-за того, что за ними обращалось мало людей, добровольно находившихся в состоянии поиска другой работы, частично из-за того, что сам размер пособия был невысок. Таким образом, за первые три месяца безработицы продолжалась выплата 100 % заработной платы, затем, после уведомления о сокращении штата, следующие три месяца выплачивалось 75 % зарплаты, 60 % следующие четыре месяца и 45 % в течение следующих пяти месяцев. Минимальная выплата равнялась минимальной зарплате (т.е. 10 % от средней зарплаты). Исчисление себестоимости пособия по видам расходов и отсутствие индексации при высоких темпах инфляции 1992-1993 гг. обусловили минимум обеспечения для большинства, находящихся на пособии. Однако когда инфляция была взята под сравнительный контроль, и уровень безработицы резко повысился, «цена» этого пособия поползла вверх.
Условия получения пособия по безработице включали в себя поиск работы, а также соглашение занять, по крайней мере, второе из подходящих предложенных мест, с выплатой из Фонда занятости.
Ситуация, однако, гораздо более сложна, чем может показаться. Помимо первичной безработицы на рынке труда, многие люди используют вторую работу и неофициальные приработки для поддержания дохода. Помимо этого, большинство тех, кто сменил работу, прошли через это, не появляясь в списках безработных.
Таким образом, можно ожидать, что понятие «безработные» подразумевает тех, кто уязвим будучи в отпуске, и тех, кто не в состоянии устроиться на новое место, не уйдя со старого. Более того, можно предположить, что те, кто вновь устраивается на работу после периода незанятости или будут менее подготовлены к ней, или будут вынуждены браться за любое занятие в условиях нищеты.