Главным лозунгом искусства постреволюционного времени был лозунг «искусство должно быть понятно народу»; он наиболее точно передает суть ориентации в области художественной культуры в послереволюционные десятилетия. Прежде, чем стать государственной политикой в области искусства, идея «понятности народу» возникла в самой художественной практике первых лет революции. Ориентация на массовое сознание в художественной культуре России послереволюционных десятилетий имела глубокие исторические корни и явилась сознательным упрощением культурной матрицы, вызванным стремлением апеллировать к понятным народу образам фольклора, для воплощения в этих образах идеи обновления, развития, совершенствования.
Став основой государственной политики, идея «понятности искусства народу» привела к созданию канона, шаблона в искусстве, в том числе в литературе. Искусство и литература приняли на себя неосновную, даже несвойственную внутренней структуре художественной культуры, учительскую функцию, которую до того в основном выполняло искусство религиозного характера и литература, созданная в рамках демократической традиции. Автор, который не укладывался в политические рамки, оказывался в изоляции, теряя своего читателя, подвергался репрессиям, газетной травле, физическому уничтожению.
Воспитательная и пропагандистская функции искусства сформировали особый тип художника – миссионера, являющего в своем творчестве образец, по которому должно сверять жизнь. Кристина Энгель считает: «Миф о писателе, по традиции центральной фигуре литературы, в советское время укрепился еще больше». «Писатель соединяет в себе два основных мифических представления: великого пророка и учителя, с другой стороны – мученика, который готов отдать жизнь за свои убеждения. Это создавало писателю общественный престиж, авторитет, писатель выполнял множество социальных нормативных функций. Общественно-политическая ангажированность в советское время использовалась для построения нового государства. Одновременно был взят курс на то, чтобы отбирать, организовывать и направлять литературную продукцию». Целью этой политики было ограничение писателя жесткими рамками.