Следующим этапом, ставшим предпосылкой к возникновению журналистики, стало развитие древнегреческой риторики. В V – IV веках до н.э. в Античной Греции получила широкое развитие риторика, или ораторское искусство – искусство публичного выступления с целью убеждения. В его основе лежала устная речь. Некоторые исследователи определяют античную риторику как протожурналистику, рассматривая ее как древнее средство массовой коммуникации.

Древняя Греция (Эллада) представляла собой независимые горо­да-государства (полисы). У каждого полиса были свои законы, своя власть, своя монета, иногда – колонии. Объединяло полисы общее культурное пространство, древнегреческий язык и языческая религия. Крупнейшим и самым развитым в культурном, духовном и экономическом отношении полисом были Афины. Поэтому, говоря о древнегреческом ораторском искусстве, мы будем иметь в виду именно афинскую риторику.

Древние греки считали даром богов искусство владения красивой речью. В их языческом пантеоне была даже богиня искусства убеждения и красноречия Пейто. В Афинах риторика вознеслась до статуса особой науки, изучающей ораторское искусство и свойства оратор­ской речи. Производное слово от слова «риторика» – «ритор». Риторами в Афинах называли учителей красноречия, хотя в широком смысле слово «ритор» в Греции означало оратора вообще. Обу­чение риторике, ораторскому мастерству являлось высшей ступенью античного образования. Умение красиво, грамотно и убедительно изъяс­няться считалось основополагающим. Уже на закате классической эпо­хи великий древнегреческий ученый, философ и ритор Аристотель (384 – 322 гг. до н.э.) в труде «Риторика» (написана около 330 г. до н.э.) разде­лил речи на три вида: совещательные (или политические), судебные и торжественные (эпидиктические). Совещательные речи касались вопро­сов мира и войны, финансов, торговли, законодательства. Цель судеб­ных речей была обвинить или оправдать. Торжественные речи своди­лись к похвале или порицанию.

Однако эти три вида речей не развивались независимо друг от дру­га. Часто в речах можно было выделить элементы как, скажем, торже­ственного, так и политического красноречия. В то же время судебная речь нередко включала в себя признаки политической речи. Самая ранняя из этих трех видов речей – торжественная. Она зародилась, по-видимому, из практики тостов, которые возглашали афиня­не на домашних симпозиумах. Слово «симпозиум» в переводе с гречес­кого языка означает «дружеская пирушка, пиршество». Но это были неосознанные опыты коммуникации. Заранее проду­манные, построенные по определенной схеме речи стали появляться в Афинах в начале V века до н.э. – это была эпоха «золотого века» афин­ской демократии.

Основатель афинской демократии архонт Солон (ок. 640 – ок. 559 гг. до н.э.) провел демократические реформы в своем полисе. Он создал суд присяжных, основанный на состязательности обвинения и защиты. Речи, которые афиняне произносили на суде в свою защиту или против своих соперников – судебные речи, стали критерием истины. Прав тот, кто красноречив и убедителен.

Афиняне часто и по разным поводам обращались в суд. Можно ска­зать, что суд был непременным атрибутом жизни общества того време­ни. Он состоял из присяжных, которые выбирались жребием среди афинских граждан сроком на один год, причем повторное избрание не допускалось. Поскольку суды заседали в среднем от 175 до 225 дней в году, то есть большую часть года, судьи вынуждены были на время оставлять свою непосредственную работу. Государство платило каждому су­дье жалованье, равное или чуть большее прожиточного минимума. Воз­растной ценз для избрания судьей составлял тридцать лет.

Учебных заведений, готовящих судей, не существовало, поэтому присяжные были непрофессионалами, и решения, которые они принимали, носили чисто субъективный

харак­тер. К тому же в Древних Афинах не было четкой системы законодатель­ства, как, например, впоследствии у римлян (которая получила название «рим­ское право»). Решения принимались, как правило, по прецедентному принципу. Количество судей, голосовавших за или против того или ино­го вопроса, зависело от степени серьезности рассматриваемого дела и колебалось от 201 до 6001 человека, но всегда оставалось нечетным. Все это помогало избежать как гипотетической ситуации подачи голосов по­ровну, так и возможности подкупа судей. Голосование против всех или воздержание при голосовании в античном суде не допускалось.

В афинском суде не существовало института прокуроров и адвока­тов. Истец сам обвинял соперника, равно как и обвиняемый защищал себя сам. Каждый из них обязан был самостоятельно составить в соот­ветствии с регламентом судебную речь. По окончании выступлений сто­рон судьи голосовали сразу, без дискуссий.

Конечно, далеко не каждый афинянин мог самостоятельно грамот­но и убедительно составить судебную речь. Тогда на помощь приходил логограф (от древнегреч. – изготовитель речей для других). За опреде­ленную плату логограф составлял клиенту речь, которую тот заучивал наизусть и от первого лица произносил в суде.

Во вступлении говорящий обращался к высокому собранию с комплиментами, кратко излагал суть дела и выражал надежду на объектив­ное рассмотрение своего вопроса. В основной части речи оратор, во-первых, излагал собственное видение проблемы, а во-вторых, отвечал на критику оппонентов (или предвосхищал ее). К речи могли быть до­бавлены свидетельские показания, фрагменты ранее принятых законов, которые зачитывались перед судьями. Эпилог (заключительная часть) заключал в себе высший эмоциональный накал и тем самым должен был произвести на судей наиболее сильное впечатление. Ведь чтобы речь быстрее и доходчивее доходила до каждого судьи, одних классических аргументов было мало. Тогда в ход вступали аргументы индивидуаль­ные, подтверждающие, как правило, добродетельную жизнь истца или ответчика, его невиновность перед судом.

Задача логографа состояла, в том числе, и в обучении своего клиен­та ораторским и театральным приемам, необходимым для исполнения речи и, в частности, ее эпилога. Так, если, например, с оправдательной речью выступал воин, он разрывал на себе хитон и обнажал раны, полу­ченные в битвах за отечество. Раздирание хитона означало высшую сте­пень гнева, негодования. Этот прием широко использовался как в Афи­нах, так и в Риме, о нем неоднократно упоминается на страницах Вет­хого и Нового Заветов. Впрочем, хитон практически никогда не раздирали на куски, но лишь срывали с себя.

Если обвиняли главу большой семьи, то в нужный момент на сцену, стремясь разжалобить судей, выходили плачущая жена с маленькими детьми. К этому приему прибегал, в частности, Сократ, оправдываясь в афинском суде.

Часто в эпилоге звучала божба (например: «Пусть Зевс разразит меня своими молниями, если я лгу!»), которая производила сильное впечат­ление на судей и зрителей.

Для победы в суде недостаточно было набрать простого большинства голосов: такая победа считалась неубедительной. Требовалось заручить­ся поддержкой, по крайней мере, двух третей судей. Если судящийся на­бирал при голосовании менее десяти процентов голосов, то это счита­лось абсолютным поражением. Проигравший присуждался к уплате штра­фа в зависимости от степени вины и должен был оплатить судебные издержки. Помимо штрафа, в арсенале суда существовали такие наказа­ния, как конфискация имущества, полное или частичное лишение граж­данских прав, смертная казнь. Самые крайние наказания – изгнание из Афин (остракизм) или смертная казнь – применялись очень редко.

Простые люди, как правило, остракизму не подвергались. К этому наказанию присуждались в основном известные в Афинах люди: поли­тические деятели, ораторы, полководцы и т.п. Осужденный на смерт­ную казнь должен был выпить чашу с ядом.

К середине V века до н.э. риторика из элитарного знания преврати­лась в общеупотребительную науку и получила широкое распростране­ние сначала в Афинах, а затем и в других греческих городах. Яркими представителями риторики были учителя и

преподаватели красноречия – софисты, которые появились в Афинах во второй половине V века до н.э. В широком смыс­ле термин «софист» означал искусного или мудрого человека (от древнегреч. «софия» – мудрость).

Софисты были странствующими учите­лями и путешествовали из города в город, распространяя свое знание, так что по своему образу жизни были деятелями коммуникации. Как полагали софисты, абсолютной истины в мире не существует, и истинно то, что можно убедительно доказать. Умелое владение языком, яр­кость и образность мысли, мастерство убеждения – все это придавало софистам огромную популярность в народе и пользовалось большим спросом. В Элладе успешно функционировали школы красноречия, где преподавали софисты и брали за свои услуги большие деньги. Итак, можно говорить о формировании во второй половине V века до н.э. не только внутриполисной, но и межполисной коммуникации.

Расцвет массовой коммуникации в Афинах пришелся на IV век до н.э., в этот период наибольшую популярность получили комедия, лирика и ораторское искусство. Именно тогда были созданы, в частности, непревзойденные образцы судебного красноречия.

Поражение Афин в противоборстве с Маке­донией и утрата независимости привели к закату греческую риторику. Ораторское искусство в Элладе просуществовало еще более пятисот лет, но никогда уже не достигало таких высот, как в IV веке до н.э.

В эпоху эллинизма, наступившую после падения Афин, политичес­кое красноречие быстро утратило свои позиции. Многие ораторы, жив­шие в III – II веках до н.э., стремились не к созданию новых образцов ри­торики, но, в первую очередь, к подражанию мастерам классической эпо­хи. Именно тогда появились и получили распространение подделки речей Лисия, Исократа, Демосфена и других выдающихся ораторов прошлого.

В 146 году до н.э. Элладу покорили римские войска. С тех пор на протяжении нескольких столетий сюда приезжали многие молодые рим­ляне для получения риторического образования, которое и в Риме проч­но вошло в систему воспитания. Считалось престижным обучиться ора­торскому мастерству именно в Элладе.

В IV веке н.э. языческое красноречие полностью проиграло схватку с христианской риторикой, и эллинская риторика окончательно ушла в прошлое.

Хотя преобладающим влиянием в Афинах обладала устная коммуникация, однако во многих случаях ее источником и следствием были публичные надписи. В зависимости от степени важности и необходимости длительного сохранения информации материалом для текста служили камни и выбе­ленные деревянные таблички – левкомы. Надписи устанавливались в людных местах и содержали указы народного собрания, договоры с дру­гими полисами и т.п. В Афинах левкомы размещались на пьедесталах статуй богов, на уровне глаз читателей. Из чтения таких надписей афиняне узнавали важную государствен­ную информацию, которую потом обсуждали на площадях. Ораторы, выступая в судах или в народном собрании, для подтверждения своих тезисов неоднократно ссылались на тексты надписей, зачитывая их пе­ред публикой.

Все эти надписи наносились, за крайне редким исключением, в единственном экземпляре. Строгой периодичности нанесения на камни и левкомы новых надписей, по-видимому, не было. Собственного названия таблички тоже не имели. Поэтому нет веских причин считать левкомы прообразами современных газет. Хотя, будучи элементами ком­муникации, публичные надписи, безусловно, несли в себе некоторые зачатки журналистики.

Почты как регулярно действовавшего и организованного учрежде­ния ни в одном греческом городе не существовало, хотя почтовые связи между полисами отличались периодичностью. Корреспонденция, как правило, перевозилась по морю на кораблях. Связь между городами, не имевшими выхода к морю, осуществлялась глашатаями и гонцами – пись­моносцами, которые подбирались из физически крепких молодых лю­дей. В отличие от гонцов, глашатаи были официальными лицами, упол­номоченными властями на передачу, как правило, государственной ин­формации.

Иногда, особенно во время войн, гонцы и глашатаи по согласова­нию с руководством полиса отправлялись на территорию врага и рас­пространяли заведомо ложную информацию. Так они становились ак­тивными участниками древних информационных войн.