Перед любой областью знаний в период ее становления непременно встают две задачи.

Одна из них — обретение самостоятельного положения, собственного статуса в системе уже созданного здания единой науки.

Другая задача — определение и по возможности четкое формулирование если не предмета, то, по крайней мере, более или менее фиксированного круга познавательных проблем. Не избежала этих задач и социальная антропология, несмотря на то, что ее станов­ление есть, по сути дела, результат процесса внутренней дифференци­ации широкой, достаточно традиционной общей антропологии.

Дифференциация в рамках единой науки характерна для развития научного знания XX века. Этот факт зафиксирован как в специаль­ном науковедении, так и в общей философии науки.

В начале XX века С. Н. Булгаков отмечал, что каждая специальная наука «рассматривает социальную жизнь, очевидно, по-своему, с разных сторон, проводит на глобусе знаний  особую кривую, хотя, может быть, и пересекающуюся, однако, не сливающуюся с другими»[1].  

Целью развития научного знания продолжает по традиции оставаться устрем-ленность к всестороннему познанию объ­екта. Достижение этой цели выходит за пределы  возможностей не только каж­дой отдельной науки, но и собственно научного знания как такового. Оно требует возможно более полного привлечения всего спектра по­зна-вательных усилий человечества — от здравого смысла до фило­софской метафизики. Это относится и к постижению антро­пологического объекта, то есть  к  изучению человека.

Сложность структуры современного антропологического знания базируется не только на онтологической многогран­ности человека и форм его бытия, но и на ряде обстоятельств гносео­логического плана. К их числу относится множест­венность познавательных процедур постижения природы человека, включающих как собственно научные, так и ненаучные методы.

---

[1] Булгаков С.Н. Сочинения: В 2 т.  Т. 1. —  М., 1993. — С.248.

Социальная антропология, так или иначе, опирается на научные знания, использующие объек­тивные методы исследования для получения объективно-истинных результатов. Эти знания лежат в плоскости таких наук, как биология, физиология, психология, социология, эт­нография и др. Поэтому антропология имеет под собой строгое научное основание. Но, тем не менее, она имеет  значительную  часть спе­цифических знаний, содержание которых лежит за пределами научного познания. 

Необходимо особо подчеркнуть следующее обстоятельство. Антропология, как никакая другая наука, учитывает принципиальную правомерность различных позиций исследователей и «бытописателей» человече­ской сущности и ее проявлений. Дело в том, что антропологическое знание — это, по сути, самопознание. Антропологическое познание, как никакое другое, является и формой самопонимания.

В свою очередь, неотрывной характеристикой самопознания и самопонимания явля­ется индивидуальность субъекта с ее эмоциональ­но-чувственной окрашенностью. Индивидуальность субъекта привно­сится в сам познавательный процесс, а значит, сказывается на его результатах.

В самопознании проявляется един­ство субъекта и объекта.

В самопознании фиксируется  «событие», в котором субъ­ект есть «беспокойство об объекте». Таковым является ЧЕЛОВЕК.

Антропология, таким образом, есть сложно структурированный процесс самопостижения человеком себя как объекта, так и субъекта бы­тия. Этот процесс требует сочетания всех имеющихся в той или иной исто­рически определенной культуре познавательных форм:

·  научных,

·  обыденно-практических,

·  эстетических,

·  этических,

·  религиозных,

·  философских.

Каждая из этих форм присутствует в антропологиче­ском процессе со своими специфическими познавательными методами, методологическими особенностями, содержательными ре­зультатами и оценочными критериями. 

Не сливается ли в таком случае антропологическое знание с содер­жанием всей духовной культуры общества, присущей как каждому историческому эта­пу, так и общемировой цивилизации? 

В известном смысле можно дать утвердительный ответ на этот вопрос. 

Подробный ответ содержится в науковедческой и культурологической, а также в самой антро­пологической литературе. Так, например, исследователь Б. Г. Ананьев считает, что проблема человека имеет, по сути дела, общенаучный характер.

Мно­гие современные ученые полагают, что постижение человека в его тотальной (всеобщей) целостности достигается усилиями всей культуры. Сегодня наука  утверждает, что предмет познания человека выходит за пределы границ любой фиксированной познавательной области. 

Важным вопросом  в современной антропологии является вопрос о её предметных   границах. Существуют два предметных среза:

1) расши­рительно-обыденные знания; 

2) узкоспециальные  антропологиче­ские знания.

В совокупности эти знания определены как общее знание о целост­ности человека.

Любой раздел антропологии, любая антропологи­ческая дисциплина   направлены на раскрытие определенного среза целостности человека и именно в этом обретает свою особенность и специфичность в рамках общего антропологического направле­ния гуманитарного знания.

Как же определяется уровень целостности  человека  в социальной антропологии? Рассмотрим на примере предметных срезов.

1) Создание общей теории целостности человека существует в рамках теоретической конструкции, которая включает в себя общую концепцию общества. Более того, концепция человека и концепция общества рассматриваются как две модификации единой общей теории социального бытия.

Антропология изначально придает приоритетное значение концепции целостности человека, выводя ее за пределы равенства с общей концепцией общества. Между тем, общество и человек — это предмет теоретической социологии и философской      антрополо­гии. Эти науки не рассматривают общество и человека по принципу: что первично, что вторично. В рамках общей теории социального бытия они связаны отноше­ниями единства противоположностей. 

Поскольку в рамках диалектического единства одна противоположность обна­руживает свою сущность во  взаимосвязи с другой, постольку непос­редственным объектом теории общества является  целостный аспект бытия людей во взаимосвязи с    социальным, то есть общественным.

В модификации социальной философии, обозначаемой как теория общества (теоретическая социология), на первый план выступает изучение бытия людей как целостного органического единства, в котором их жизнедеятельность фиксируется в безличных категори­ях. Однако эта сторона социальной жизни не может быть правильно интерпретирована вне связи со своей противоположностью — единством бытия людей как множества относительно само­стоятельных, активно действующих индивидов. Поэтому в теории общества,

во-первых, присутствуют концептуальные антропологи­ческие представления о человеке и его родовых свойствах. В теории общества рассматриваются «сущностные силы» (способность к труду, рефлексивное сознание, общение и т. п.) и  внутренняя структура человека. Но здесь они играют вспо­могательно-инструментальную роль.  

Задача специального ана­лиза сущности человека в рамках теории общества не ставится.

Во-вторых, в теории общества осуществляется обобщение действий «живых личностей».

В-третьих, теория общества, оперируя безличными ка­тегориями, отвлекается от качественной определенности человека далеко не всегда. В ней может идти речь и о лицах, но лишь тогда, когда они являются олицетворением экономических кате­горий, носителями определенных социальных  отношений и интересов.

2) В социальной антропологии на первый план выступает исследование всестороннего аспекта бытия людей. Следует отметить, что эта сторона общественной жизни не может быть адекватно понята вне связи со своей противоположно­стью — органическими формами единства людей — общественными отношениями, классовой и национальной структурой, политически­ми организациями и учреждениями. Поэтому в теории человека,

во-первых, присутствуют и выступают в качестве основания концеп­туальные представления о строении общества и закономерностях его развития.

Во-вторых, в процессе воспроизведения структуры челове­ка осуществляется своего рода дезинтеграция, «очеловечивание» безличных теоретических конструктов, которые понимаются как ре­зультат объективации продуктов духовного мира человека.

В-третьих, исследуя активность и самодеятельность индивидов, социальная антропология способствует постижению живых источников воспроизводст­ва и изменения  общественных образований в процессе творческой преобразовательной деятельности человека.

Таким образом, теория общества раскрывает механизм формирования социальной сущности человека. Теория человека способствует решению общесоциологических проблем, помогая понять общество как продукт деятельности живых человеческих личностей.

Таким образом, каждая из этих теоретических наук содержит «в снятом виде» другую науку, будучи в то же время относительно самостоятельной. Они образуют две различные формы существования, или модификации, более общей теоретической сис­темы — социальной антропологии.

· Эти две важные стороны теории человека и общества, представляющие две стороны,  являются двумя срезами предметной области социальной антропологии.

· Эти две важные стороны теории человека и общества необходимы для понимания про­цесса становления социальной антропологии как относительно само­стоятельной отрасли антропологического знания.

Очертив область предметных срезов социальной антропологии, определим соб-ственно предмет и задачи изучения. Для этого необходимо зафиксировать три положения.

Положение первое. Социальная антропология не претендует на исключительное и всеобъемлющее отражение феномена человека. Она рассматривает себя и свои задачи в ряду прочих общественных дисциплин, а поэтому всемерно пользуется их разработками и результатами. Так, например, социальная антропология не ставит своей задачей специальные исследования социальной сущности че­ловека. Она использует те наработки, которые существуют в социальной философии и социологии.

Таким образом, социальная сущность человека — это общая методологи­ческая посылка, которую социальная антропология в готовом виде использует  из других разделов гуманитарного знания.

В рамках своего предмета и своих исследовательских задач социальная антропо­логия  имеет дело с проблемой социальной детерми­нации внутреннего духовного мира человека.  Внутренний мир человека не является предметом социальной антропо­логии, а представляет собой отправную методологическую пози­цию, позволяющую наиболее рельефно выявить относительную автономность и внутреннюю самодостаточность   человеческой субъектности.

Положение второе. Стремление к целостному постижению и опи­санию человека — задача всего человекознания, включающего в себя широкий спектр гуманитарного и естественнонаучного знания, а так­же целого ряда вне научных познавательных форм. Эту задачу, конечно же, призвана решать и социальная антропология. Социальная антропология направлена на раскрытие тех феноменов внутреннего мира человека, которые дела­ют его активным, творческим созидателем своего собственного соци­ального бытия.

В процессе своей многообразной практической преобразующей де­ятельности человек развивает себя не только интеллектуально,  но и реально, деятельно, а также созерцает самого себя в созданном им мире.

Раскрытие содержания и характера функционирования этого ме­ханизма "удвоения себя" — сначала в сознании, а затем и в практи­ческом созидании социальных форм — и есть непосредственная за­дача социальной антропологии.

Положение третье. Социальная антропология, таким образом, бу­дучи одной из составляющих целого ряда антропологических дис­циплин, свой  предмет видит как проблему объективации продуктов духовного мира человека, их опредмечивания в социальных отношениях, институтах, учреждениях.

Предметом  социальной антропо­логии, таким образом, является структура внутренней активности человека и механизм объективации продук­тов его духовного мира.

Социальная антропология — это учение о внутреннем мире человека, обеспечи­вающем его субъективность, его активность как творца социального мира.    Такое понимание предмета социальной антропологии позво­ляет определить и тот «срез» целостности человека, в постижении которого она и принимает непосредственное участие. Таковым является  — социальная активность.  

Целост­ность человека  нацелена на раскрытие связи его внутреннего ду­ховного мира с внешним социальным миром, являющимся по отношению к нему сферой объективированных отношений, институтов и общностей. При этом всё многообразие этих связей по-разному включается в предметную область социальной антропологии.

· Одни виды связей непосредственно и в полном объеме входят в предмет. 

· Другие — косвенно и не полностью. 

· Третьи — составляют «предпредметную» область социальной антропологии,     играя роль методологическо­го, философского и общенаучного ее обеспечения.

Более развернуто предметная область социальной антропологии может быть представ­лена противоречивым единством трех основных (обобщенных) обла­стей взаимодействия человека и социума.

Первая — обусловленность внутреннего мира человека формами его социального бытия, которые являются плодом  практиче­ской деятельности предшествующих поколений, а также продуктами творческой энергии и созидательной деятельности других людей — его современников. Социальный мир объективных реальностей в проявлениях связи внутрен­него и внешнего выступа­ет как сфера необходимости, с которой детерминируется и с которой сопрягается свобода каждого отдельного индивида.

Структура внешнего социального мира, его объективные деперсонифи-цированные формы и отношения составляют предмет изучения не социальной  антропологии, а социологии. Социальную антропологию этот аспект связи внутреннего и внешнего интересует как процесс воплощения внешних объективных форм социальности в те или иные качества и черты внутреннего субъективного мира человека. При этом по мере личностного развития человека достигается такое состояние, когда внешние раздражители почти перестают непосредственно вызывать реакции человека, и в то же время необычайно усложняют опосредованные процессы — мышление, воображение, совесть, долг, ответственность. Вследствие этого становится возможным обобщение в воображении событий, планирование своей будущей среды и своего будущего внутреннего состояния. Все это создает возможности для реализации лично­стью своей свободы и обретения смысла жизни. Чем более развита личность (ее самосознание и культурный кругозор), тем более ус­ложнен механизм опосредованных интерпсихологических процес­сов.

Вторая - независимость внутреннего мира человека от объекти­вированных социальных форм, учреждений и отношений. Речь идет об относительной автономности внутреннего духовного мира челове­ка. Предметом внимания социальной антропологии при этом высту­пает вся сложная структурная организация внутреннего мира, само­обусловленность его феноменов. В этой связи особый интерес для социальной антропологии представляет раскрытие собственной логики формирования и функционирования духовного мира человека, его субьектности.  Высшие уровни этого духовного мира (рефлексивное сознание, совесть, ответственность, смысл жизни) весьма опосредованно связаны с внешними объективи­рованными социальными формами. Здесь проявляется мир инди­видуальности человека, который в значительной степени связан с общением.

Следует обратить внимание на то, что индивиду­альность есть неповторимая, уникальная реализация общеродовой природы человека в конкретном индивидууме. Она возможна лишь в результате  встречи  одного человека с другим, понимания человеком человека, преодоления одной индивидуальности другой индивидуальностью. Лишь сталкиваясь с другими индивидуально­стями, человек вступает в абсолютно-всеобщечеловеческое, обретает абсолютно-человеческую общность с дру­гими людьми.

Иными словами, человек реализуется как человек только включением его во всеобщечеловеческое (коллективное). При этом индивидуальность не теряется, а реализуется в процессе понимания другого человечески индивидуального.

В ложном  псевдовсеобщем — толпа, банда, митинг — индивиду­альность не реализуется путем понимания другой индивидуально­сти, а растворяется, теряется, нивелируется. Толпа — разрушение индивидуальности. Подлинный коллектив, подлинная обществен­ность — поле ее реализации.

Индивидуальность, таким образом,  внешне формально сочетается с социаль-ностью. Они имманентно предполагают друг друга, выступают взаимопроникающими услови­ями развития и реализации друг друга. Взаимодействуя с другим человеком, «Я» непосредственно детерминируется с его социально-куль­турной средой, обогащается иным опытом реализа­ции родовой сущности Homo Sapiens. Здесь предметная сфера соци­альной антропологии тесно переплетается с познавательными областями психологии личности, этики и эстетики.

Третья - обусловленность внешних объективированных социаль­ных форм продуктами внутреннего духовного мира человека. Эта обусловленность есть процесс преодоления человеком внешней со­циальной реальности, как в сознании, так и в предметной деятельно­сти. Это сфера подлинной свободы человека, при условии, когда она реализуется и как сознательный выбор линии поведении, и как творчество, и как игра, и как риск, и как поиск и обретение смысла жизни. «За все это я несу ответственность не только перед внешними обстоятельствами (обществом и другими людьми), но перед самим собой, своей сове­стью и нравственными убеждениями» — таков принцип осознанной свободы человека.

Именно эта область связи внут­реннего и внешнего составляет главное предметное (собственное, специфическое) содержание социальной антропологии.

Таким образом, в самом общем (сущностном) плане предметом со­циальной антропологии является Человек Творящий, несущий пол­ную ответственность, как за акт творения, так и за его результаты.

Предмет социальной антропологии — не бесструктурный монолит. Он внутренне дифференцирован и противоречив. Эта противоречи­вость характеризует, прежде всего, соотношение индивидуальной на­правленности внутреннего мира человека и опредмечивания их в социализированных формах общественного бытия.