В 1232 году римский папа распорядился, чтобы всеми делами о ереси занимался орден монахов-доминиканцев. Доминиканцы быстро овладели искусством преследования всего того, что выходило за пределы их понимания и потому вызывало подозрение. Они обладали для этого всем необходимым: невежеством, фанатизмом, неразборчивостью в средствах. Тем не менее дело шло туго, пока инквизиция не добилась главного – права пытать всякого подозреваемого, попавшего в ее руки (с 1252 г.). Не зависимая от всех местных властей, не признающая иного закона, кроме своего собственного, инквизиция становится грозной силой.

С появлением в том или ином городе инквизитора жителям предписывалось явиться к нему и сообщить о лицах, которых они подозревают в вероотступничестве. Раньше всего имелась в виду новая, городская интеллигенция, в которой церковь не без основания видела сомневающихся и колеблющихся в вопросах веры. Каждый, кто уклонялся от доноса, объявлялся заранее отлученным от церкви. Инквизиция могла, впрочем, возбуждать преследование и по слухам.

В инквизиционном процессе одно и то же лицо вело предварительное расследование и выносило приговор. Таким образом, вместо проверки доказательств и их оценки суд только подтверждал уже сложившееся мнение. Отвечая только за мягкость, но не за жестокость, следователь не жалел сил для того, чтобы добиться признания обвиняемого. Все другие методы следствия были менее желательны из-за тех хлопот, которые с ними связаны, и тех гарантий, которые они могли предоставить обвиняемому. Чем каверзней вопрос, чем скорее он мог запутать допрашиваемого, тем считалось лучше. Если не удавалось добиться быстрого признания, на чем следствие кончалось, прибегали к пытке.

Пытка, конечно, делала свое дело, тем более что инквизитор не был ограничен ни в выборе способа, ни в выборе времени. Он начинал пытку на любой стадии процесса и оканчивал ее, когда находил нужным или когда добивался признания, или когда его жертва умирала, не вынеся мучений. При этом в протоколе пытки непременно указывалось, что в случае, если у пытаемого «сломается какой-либо орган» или он умрет, то будет виноват сам.

Понимали ли инквизиторы, что пыткой можно добиться ложного вынужденного признания? Без сомнения. Но им было нужно создать обстановку всеобщего ужаса, позволяющего властвовать неограниченно. Один из самых жестоких гонителей духа, Конрад Марбурский (ХIII в.) считал, что лучше убить 60 невиновных, чем дать ускользнуть одному виновному. Этот инквизитор послал на смерть сотни людей по простому подозрению.

Пытка развращала и самих судей. Она лишала их человеческих чувств, жестокость становилась привычкой.

За признанием следовало так называемое примирение с церковью заключавшееся в отпущении грехов. Обвиняемый должен был подтвердить протокол допроса, указав непременно на то, что сделанное им признание является добровольным, а не

вынужденным (после пытки). При отказе это сделать, равно как и при изменении показаний, данных на следствии, обвиняемый признавался вновь (и на этот раз окончательно) «отпавшим» от церкви, за что уже безусловно подлежал сожжению живым.

Никакой защиты обвиняемый практически не имел. Если прибегали к свидетелям, ими оказывались одни монахи-доминиканцы. Для обвинительного приговора достаточно было показаний одного свидетеля. Признание помогало избежать сожжения на костре, но обрекало на пожизненное заключение. Отрицание вины вело на костер. При этом считалось, что церковь «не проливает крови». Судоговорение было, как правило, тайным, сопровождалось мрачным, наводящим ужас ритуалом.

Оправдание было редкостью, но и в этом случае человек заносился в разряд подозрительных, и жизнь его до самой смерти контролировалась церковью. Новое подозрение – и уже ничто не могло спасти его от тюрьмы или мучительной смерти.

В Испании первый трибунал инквизиции был создан в 1480 году. За первые же 20 лет он послал на костер 9 тысяч человек и еще 7 тысяч приговорил к сожжению заочно. При тогдашней малочисленности населения это огромные цифры.

С развитием буржуазных отношений религиозные преследования принимали все более неприкрытый политический характер, с их помощью пытались бороться не столько с критикой религии, сколько с критикой феодализма, желанием перемен, тягой к образованию, к свободе мысли и слова.

Среди политических процессов, принявших религиозную оболочку, особенно выделяется суд над Жанной д’Арк – героиней французского сопротивления английской интервенции в Столетней войне между Францией и Англией (ХV в). Она была сожжена на костре. В 1456 году она была признана церковью невиновной, а в 1894 году церковь признала ее блаженной, а еще позже – святой.

На кострах инквизиции сгорели выдающиеся представители науки и культуры, национальные деятели, такие как Ян Гус и Джордано Бруно.