Понятия «геронтофилия» и «геронтофобия» существуют, вероятно, с сотворения мира. Геронтофилия (gerontos – старец, phileo – любить), или, иначе, любовь к старым людям, в большей или меньшей степени прослеживается во все века. Благотворительность, попечительство, призрение старых людей – все это различные формы проявления геронтофилии. Геронтофобия (gerontos – старец, phobos – боязнь) – это боязнь старости. Враждебное чувство к ней и страх перед собственной старостью пришли из далекого прошлого, когда старому человеку не было места в роду или племени, когда его выбрасывали собственные дети, у которых удушение, утопление или закапывание живьем старого родственника не вызывали внутреннего протеста и считались благодеянием.
Геронтологи описывают несколько геронтологических социальных стереотипов:
1) геронтофилия – особое почитание стариков, предоставление им исключительных привилегий;
2) геронтофобия – неприятие старых людей вообще и собственной старости в частности;
3) агглютинативные модели поведения – геронтократия власти и ее почитание, добровольное или принудительное, и неприязненное, жестокое отношение к простым, не имеющим социального статуса, старым людям;
4) рефлексия старости как социокультурной ценности – признание высоких статусных характеристик старого человека (опыт, мудрость), одобрение его наставнических функций.
К сожалению, нашу цивилизацию, по мнению большинства ученых, занимающихся различными аспектами старости, можно считать геронтофобической. А. Сови видит в геронтофобии явление в высшей степени небезопасное. Он считает, что в определенных условиях, которые сейчас трудно предугадать, молодежь может счесть старых людей балластом и настаивать на их физическом уничтожении. По его мнению, история второй мировой войны учит, что в условиях упадка морали возможны любые преступления. Эти опасения не беспочвенны в свете происходящих в настоящее время социальных катаклизмов во всем мире, и особенно в странах бывшего СССР и социалистических странах.
По мнению С. де Бовуар, старые люди вызывают смех, отвращение или презрительную жалость, прежде всего из-за характерологических особенностей. Она считает, что среди немногих страстей, которые не только не угасают, но даже гипертрофируются в старости, можно отметить честолюбие и властолюбие. Утратив свой образ, не понимая, во что они превратились, старики стремятся казаться значительными и потому страстно желают наград, почестей, титулов. Властолюбивые наклонности стариков проявляются и на бытовом уровне в стремлении к тирании, преследованию окружающих или постоянном самоуничижении, внешнем умалении своей роли в семье с тем, чтобы добиться опровержения. В ряде случаев эти наклонности приобретают патологический характер, сопровождаются агрессивными и маниакальными состояниями и переходят в психические заболевания.
Но властолюбие должно быть обязательно подкреплено престижем и определенным весом в семье. Чаще же старики сами оказываются в положении преследуемых, высмеиваемых, третируемых. Даже если к ним относятся более корректно, их воспринимают как объекты, а не субъекты: с ними не советуются, не интересуются их мнением. Последствием такого отношения может быть феномен, названный американским геронтологом Капланом «старческой преступностью», которая, как и детская преступность, возникает от сознания своей ненужности, попыток обратить на себя внимание и проявляется не в насильственных актах, а в антисоциальном поведении.
Польский социолог Я. Щепаньский пишет, что «нормальное общество» отгораживается «барьером помощи», оказываемой через социальные институты, чтобы таким образом снять с себя ответственность за отторжение людей преклонного возраста, за отсутствие чувства сострадания к ним. Анализируя причины этого явления, ученый утверждает, что жизненные поступки всех людей находятся между двумя полюсами. Одним из них является сопереживание, готовность оказать всевозможную помощь, а другим – холодное безразличие, отсутствие понимания, неспособность прочувствовать положение страдающих. Он взывает к искоренению существующих плохих обычаев. На его взгляд, необходимо изменить отношение, сломать безразличие, ликвидировать проявление общественного недоброжелательства к старым людям.
Е.Ф. Молевич обращает внимание на то, что во всех цивилизованных странах к старым людям относятся плохо, а во всех традиционных аграрных доиндустриальных обществах к ним относятся положительно. Он делает вывод, что в доиндустральном обществе старики концентрируют в своих руках собственность, а молодые оказываются зависимыми от них экономически. Мы живем в условиях, когда отношения младших поколений к старшим претерпевают революцию. Это, к сожалению, плохо понимают и молодые и старые. Старшие по-прежнему думают, что они могут строить свои отношения с младшими на началах иерархии, но, по всей вероятности, приходит время строить партнерские отношения. Существовавшая тысячелетиями система отношений сегодня рушится.