Методика используется для профилактики родительско-юношеских конфликтов на почве девиантного поведения ребенка, в основе которых лежит вовлечение ребенка в деструктивные взаимоотношения между родителями. Имеется в виду ситуация семейного треугольника, когда один из родителей (чаще всего мать) имеет сильное желание спорить с другим (отцом), но не мо­жет себе этого позволить вследствие отсутствия такового в непо­средственной близости (развод) или из-за страха, что открытый конфликт разрушит семью. Ребенок, особенно если он внешне напоминает другого родителя, может стать удобной мишенью для упреков, которые по сути адресованы не ему, а другому родителю.

Мы не раз наблюдали парадоксальную ситуацию рассужде­ний матери подобного типа о том, что ребенок порочен по своей природе, на генетическом уровне, что он (девушка или юноша) весь пошел в своего порочного отца. Такие матери чуть ли не с младенчества склонны отмечать у своих детей хитрость, под­лость, коварство, повышенный интерес ко всему, что связано с алкоголем или интимными отношениями. По сути, эти качест­ва чаще всего лишь приписываются детям, им же ничего другого не остается, как развивать модель поведения, предпи­санную воспитывающей матерью, оправдывать ее ожидания. Несмотря на свою уверенность в биологической природе пороч­ности ребенка, в его неисправимости, подобного рода родители упорно считают своим долгом бороться с этой порочностью своими воспитательными воздействиями: «Я сделаю все, чтобы его (или ее) спасти, хотя я уверена, что это невозможно — гены изменить нельзя».

Если супруги в данном случае не развелись, они предпочита­ют как можно меньше времени проводить вместе, внешне же отношения могут выглядеть как вполне благополучные. На­пример, может использоваться следующая формула: «У моего супруга очень ответственная работа, которой он вынужден уделять много времени. Я стараюсь облегчить ему жизнь и не утруждать его заботами относительно домашнего хозяйст­ва и воспитания ребенка. Отношения у нас хорошие — у нас фактически не бывает конфликтов». На практике же отсутст­вие конфликтов может означать отсутствие общения как тако­вого. Это важно, так как в контексте психологии семья — это прежде всего общение. Супруг, не найдя в первые годы брака близости в отношениях с женой, может действительно компен­сировать это «уходом с головой в работу». Он может также на стороне найти себе женщину для духовного общения (что не всегда сопровождается половой близостью). Супруга, как уже было сказано, переключается на «воспитание» ребенка. Как правило, это люди, боящиеся разногласий, не знающие, что в таких случаях следует предпринимать, имеющие привычку уходить от обсуждения спорных вопросов, делать вид, что их вообще не существует.

На первых этапах работы с подобного рода семьями К. Джон­сон ставил перед собой цель, чтобы активно воспитывающий родитель (чаще всего супруга) полностью прекратил занимать­ся воспитательной деятельностью и переключился на какую-либо другую деятельность. Все воспитательные функции пере­давались периферийному родителю — чаще всего отцу. В этих условиях родительско-юношеский конфликт и девиантное по­ведение ребенка чаще всего сходили на нет. Но одновременно возникали другие серьезные проблемы, связанные с тем, что всплывали латентные, «затопленные» разногласия между суп­ругами.

Очень редко по поводу этих новых проблем супруги были склонны обращаться к психологу за помощью. Чаще всего след­ствием было обострение отношений и развод. Порой неожидан­но накануне разрыва у сына или дочери наблюдалась экстраор­динарная вспышка девиантного поведения, и это спасало семью. Мать вновь переключалась на «воспитание», отец вновь оттес­нялся на периферию семейной жизни.

Для того чтобы предотвратить эти негативные последствия, К. Джонсон разработал новый вариант методики, который обу­чал родителей конструктивно вести себя в ситуации разногла­сий. Это делалось для того, чтобы родители смогли, наконец, разрешить свои внутренние конфликты конструктивно и в плос­кости внешней.

Методика состоит из трех этапов:

1. Юноша (или девушка) делает некое предложение сво­им родителям, касающееся правил, регулирующих его (или ее) поведение со стороны семьи. Например: «Хочу, чтобы мне позволили приходить домой, во сколько я захочу, и уходить из дома, когда я захочу».

2. Родители ведут переговоры друг с другом, обсуж­дая предложение своего сына (или дочери) в присутст­вии ребенка и психолога. Готовя их к этим переговорам, и после того как они уже начались, психолог создает у роди­телей установки на согласование и приспособление и под­сказывает образцы конструктивного поведения (конструк­тивные роли) в процессе переговоров, если родители захо­дят в тупик. Таким образом, он обучает родителей ведению конструктивных переговоров, что поможет им впоследствии начать конструктивно решать «затопленные» конфликты ме­жду собой.

3. Родители информируют ребенка о своем решении. Ре­бенок может принять их предложение или отвергнуть, выдви­нув родителям новое предложение.

И родителей, и ребенка к подобного рода работе готовят. С родителями говорят о том, что человек в юношеском воз­расте наиболее склонен следовать тем правилам, которые он сам установил. Поэтому в их интересах принять такое реше­ние, чтобы оно заинтересовало ребенка, чтобы он захотел и дальше участвовать в подобных процессах. Для них важно, чтобы такой процесс принятия решений в их семье закрепил­ся. В этом их шанс помочь ребенку.

Ребенку говорят о том, что «лучше получить от родителей что-то, чем не получить ничего». Что со временем, если данный процесс принятия решений в их семье закрепится, он сможет добиться большего, чем имеет сейчас. Важно сейчас внести та­кое предложение, которое родители с большей степенью веро­ятности готовы были бы принять. При этом, однако, подчерки­вается, что это все-таки его предложение и он вправе «посту­пать сам так, как он знает».

Для того чтобы сформировать у родителей правильные уста­новки относительно разногласий, психолог выражает свою ра­дость по поводу того, что в данном случае он имеет дело с ситуа­цией, когда налицо именно два родителя, а не один, причем оба достаточно развитые, опытные, внушающие доверие люди. Он обращает внимание родителей на то, что каждый человек по от­дельности воспринимает мир с какой-либо одной, хорошо из­вестной и понятной ему точки зрения, но при этом может быть «слепым» по отношению к другим, мало известным и понят­ным ему аспектам ситуации. Поэтому важно, чтобы серьезные решения принимались не в одиночку, а коллегиально, т. е. в процессе обсуждения. «Сейчас, когда вы начнете обсужде­ние, — говорит он, — вы столкнетесь с разногласиями. И это за­мечательно. Это значит, что каждый из вас видит в ситуации такие аспекты, которые не видит другой. Это значит, что у вас есть реальная возможность принять действительно правиль­ное, всеобъемлющее решение, учитывающее все аспекты сло­жившейся ситуации».

Нельзя позволять супругам на первых этапах работы брать обсуждение на дом. Дома общение их может легко возвратить­ся в привычное русло.

Если общение между супругами в процессе обсуждения на­чинает принимать черты деструктивного конфликта, значит, они приблизились к «затопленным» разногласиям. В этих ус­ловиях целесообразно обратить их внимание на то, что их цель — прийти к единому конструктивному решению, а не бо­роться друг с другом.

Через некоторое время, после того как супруги начнут обсуж­дать предложение своего ребенка, последний обычно начинает пытаться включиться в их разговор. Психолог должен остано­вить его. Юноша (или девушка) может обидеться: «Зачем я то­гда вообще здесь нахожусь, если я не имею права вступать в их разговор?» На это психолог может ответить: «Ты здесь нахо­дишься затем, что твои родители не умеют решать свои пробле­мы без вовлечения тебя. Твое присутствие и невмешательство необходимы для того, чтобы они научились решать свои про­блемы без привлечения тебя, но в твоем присутствии». Этим, по мнению К. Джонсона, возрождаются генетические основы структуры семьи, устанавливаются четкие границы между супружеской, родительской и детской субсистемами. Ребенку дают понять, что он с родителями не на равных, что у них есть свои задачи и проблемы, вмешиваться в которые — не его дело. Родители же начинают ощущать себя именно родителями — людьми, объединенными задачей воспитания ребенка. Они на­чинают ощущать, что это объективная реальность, существую­щая помимо их супружеских разногласий и эмоциональных проблем, и они должны требованиям этой реальности соответ­ствовать.

В решении родителей должен обязательно присутствовать аспект санкций — что должно случиться, если ребенок потом нарушит те правила, с которыми сейчас согласится. Например, если было принято решение, что ребенку можно возвращаться домой в будние дни до 12 часов ночи, то его необходимо допол­нить условием, что если он нарушит этот «комендантский час», то следующий вечер должен провести дома.

Если за помощью обратилась семья с родителем-одиночкой, следует приложить все усилия, чтобы привлечь к процессу «пе­риферийного» родителя. Если это невозможно, психолог или его помощник могут разыграть роль того («периферийного») родителя. Целесообразно объединять две семьи с родителями-одиночками, чтобы они учились коллегиально принимать ре­шения относительно воспитания своих детей.                                                                                    

Если это семья с отчимом или мачехой, то первый визит к психологу осуществляется без детей. На этой встрече реша­ется вопрос, какую роль в работе будет играть биологический родитель ребенка и новый субъект родительских функций. Ведутся переговоры с прежним родителем — какую долю сво­их полномочий по отношению к ребенку он готов делегиро­вать новому родителю. Он приедет и сам будет осуществлять родительские функции — или, например, это будет делать но­вый родитель, но об окончательном решении будет советовать­ся с прежним родителем по телефону. Это помогает всем уча­ствующим в процессе осознать свою ответственность за судьбу ребенка, воспитывающему родителю — отделить свои эмоцио­нальные проблемы, возникшие в супружеской жизни, от зада­чи собственно воспитания ребенка.

Данная методика не является панацеей от всех деструктив­ных родительско-юношеских конфликтов, но является эффек­тивным методом работы в тех случаях, когда родительско-юношеский конфликт, связанный с девиантным поведением ребен­ка, обусловлен структурой семьи. /3/