В ходе исторического развития общественных отношений в родовых общинах закреплялись общественные стереотипы поведения. Они являлись важнейшим охранным механизмом, фактором этнической идентификации и социализации индивида.
Помощь ближнему всегда была характерной чертой славянских племен. Она определялась естественной сущностью человеческой природы, способностью людей к состраданию, готовностью откликнуться на чужую беду. Эти человеческие качества славян проявлялись на ранних стадиях общественного развития, хотя и не имели строго выраженных и устоявшихся форм.
Среди восточных славян элементы помощи и взаимопомощи формировались еще в то время, когда ведущим миросозерцанием и мироощущением было язычество. Славяне поклонялись различным явлениям природы, культу предков.
Культовые формы помощи и поддержки неразрывно связаны с мифологическим миром древних славян. Мифологическое мышление восточнославянского населения прошло несколько основных стадий развития:
- поклонение озерам, рощам, небесным светилам;
- культ Рода и Рожениц с принесением жертв и проведением пиров в их честь;
- культ Перуна;
- период двоеверия.
Характер действий славян по защите и охране рода, семьи, отдельной личности определялся в значительной степени мифологическим мышлением восточнославянского населения.
Важную роль в деле организации поддержки рода, в том числе и с помощью “высших” сил, играли волхвы.
Волхвы – это древнерусские языческие жрецы, звездочеты, чародеи и предсказатели. Их функции для родового сообщества совпадали с аналогичной деятельностью шаманов, существовавших у других народов.
Волхвы формировали стереотипы поведения славян, в том числе в вопросах оказания помощи и поддержки сородичам. Выступая в качестве прорицателей судьбы как отдельным индивидам, так и общности в целом, они осуществляли определенное “регулирование” общественных и групповых отношений.
Деятельность жрецов приобретала особое значение в периоды кризиса, испытываемого общиной или отдельной личностью. Волхвы помогали разрешить возникшие проблемы, тем самым, совмещая свои религиозные и общественные функции.
Исторические документы свидетельствуют, что в период голода или неурожая община изгоняла или убивала людей, скрывавших урожай. Подобная участь также ждала тех членов общины, которых она считала виновниками неурожая или засухи.
Подобные жестокие действия восточнославянского населения объяснялись языческими традициями и верованиями, на основе которых славяне принимали решения о необходимых мерах для спасения общины. Подобные отголоски языческих верований проявлялись в России вплоть до XIX века.
При анализе подобного поведения членов общины прослеживались две основные предпосылки к осуществлению подобных действий:
- необходимость распределения продовольствия среди членов общины в период хозяйственного кризиса (голода);
- языческий характер поведения славян по поддержке общины основывался на “откровениях свыше” (голоса, видения и т.д.), полученных волхвами (жрецами, пророками, юродивыми и т.д.).
В наиболее ответственные периоды жизнедеятельности общины или отдельной личности славяне использовали в качестве руководства к действию жизнеописания различных языческих богов, оказавшихся в схожей ситуации. Эти жизнеописания выступали как высший свод нормативных требований, выполнение которых было необходимым в наиболее ответственных жизненных ситуациях.
Славянские боги имели свою “специализацию”. При этом они обладали заметной схожестью с представителями греческого, римского и восточного пантеонов.
Доказательством этому служило наличие на русском Олимпе различных поколений богов.
Первоначально славяне почитали видимую природу. Они поклонялись небу под именем Сварога, солнцу под именами Дажбога, Хорса, Велеса и молнии под именем Перуна, богу ветров Стрибогу, огню и другим силам и явлениям природы. Дажбог и божество огня у славян считались сыновьями Сварога и звались Сварожичами.
Дажбог (бог-деятель) наделял богатством, наследием, которое стало выступать в качестве дара высших существ и впоследствии стало персонифицироваться с “лучшими людьми”, то есть с зажиточными членами общины.
К VI веку произошли изменения в верованиях восточных славян, которые стали признавать повелителем вселенной одного бога-громовержца, т.е. Перуна. На открытых местах, преимущественно на холмах, ставились изображения богов, перед которыми совершались обряды и приносились жертвы. Так, в Киеве на холме стоял идол Перуна, перед которым князь Игорь в 945 г. приносил клятву в соблюдении заключенного с греками договора. Князь Владимир, утвердившийся в Киеве в 980 г., поставил здесь на холме изображение Перуна с серебряной головой и золотыми усами. Он также поставил изображения Хорса, Дажбога, Стрибога и других богов, которым славяне приносили жертвы.
Постепенно среди славян получила распространение особая форма почитания богов – “братчина”. Она проводилась в виде праздника, отмечаемого сельской общиной и посвященного святому покровителю данной общности людей.
Праздник отмечался либо всем селением, либо несколькими селениями в складчину. При этом общинники выделяли определенное количество продуктов на общественные нужды, то есть происходил процесс перераспределения продуктов в пользу нуждавшихся.
Таким образом, кроме почитания богов, подобные празднества несли в себе важные функции по защите и оказанию помощи малоимущим членам общины, выступали механизмом экономического равновесия и совместного потребления в ситуациях социального и хозяйственного неравенства.
Важность и необходимость подобных мероприятий являлись одними из основных причин такого значительного количества различных праздников у восточных славян.
В XIX веке только официальных праздников на Руси отмечалось около 80. В отдельных местностях к ним добавлялись свои праздники, что доводило их число до 150 в году.
Особенно хлебосольно отмечали славяне заключение браков.
При проведении свадебных торжеств к столу приглашалось множество гостей из членов общины. Оказывалось гостеприимство многочисленным нищим и странникам. Их кормили и наделяли милостыней. Это служило одним из примеров оказания помощи малоимущим и нуждающимся людям.
Необходимо также коснуться вопросов защиты интересов отдельных членов восточнославянской семьи, что получило отражение в семейном праве древних славян.
На первоначальных этапах развития восточнославянских племен наблюдался процесс разрастания больших неразделенных семей ближайших родственников, проживавших одним двором, в родственные селения. Их население помнило о своем общем происхождении.
Похищение невест из других родов сменилось прямой продажей невест ее родственниками по взаимному согласию родни с обеих сторон. При этом происходил процесс разрушения родовых связей, что подготавливало взаимное сближение родов. Брак уже в языческую пору роднил чуждые друг другу роды, нарушал их недоступность для представителей других родов. Среди славян существовало многоженство.
Возникновение семейного права среди восточнославянского населения сопровождалось отражением в отдельных его положениях необходимости защиты и помощи наиболее незащищенным членам семей – женщинам (дочерям, сестрам, вдовам).
Приданое служило основой отдельного имущества жены. С появлением этого вида семейного имущества началось юридическое определение положения дочери (сестры) в семье, ее правового отношения к семейному имуществу. По положениям “Русской Правды” сестра при братьях не наследница, но братья обязаны устроить ее судьбу. Они должны были выдать ее замуж с посильным приданым.
При отсутствии братьев дочь была полноправной наследницей отцовского имущества в землевладельческой служилой семье и сохраняла право на часть крестьянского имущества, если оставалась после отца незамужней.
Заметное место в жизнедеятельности восточнославянской общины занимали родовые обряды почитания предков.
В старинных славянских летописных памятниках сосредоточием этого культа служил обоготворенный предок под именем “чура”. Эта форма уцелела и используется до сих пор в слове “пращур”. Значение этого обоготворенного предка как хранителя проявлялось в заклинаниях, использовавшихся славянами от нечистой силы: “Чур меня!” (т.е. храни меня).
Охраняя родичей от опасности, “чур” оберегал и их имущество. До сих пор нарушение законной меры выражается словом “чересчур”.
Восточные славяне имели отличительную черту в погребальных обрядах. Покойника, свершив над ним тризну, сжигали, а кости его собирали в небольшую посудину и ставили на столбе на границе владений для охраны родового поля или усадьбы.
Таким образом, умершие предки обожествлялись славянами, которые обращались к ним через культовые обряды. Это приводило к дополнительному объединению членов рода.
По верованиям древних славян, человек переходил в иной мир со своими привычками и склонностями. Загробная жизнь была подобием этой земной жизни и служила продолжением существования человека. При погребении покойника снабжали всем тем, что было необходимо живому человеку. В могилы славяне клали орудия быта, оружие и утварь.
В честь умершего устраивали тризны, погребальные состязания, трапезы. При этом славяне считали, что покойник невидимо присутствует при этом и принимает активное участие во всех действиях своих сородичей.
В дни похорон и поминовения родственники умершего жертвовали милостыню — “справу”. Считалось, что умершие предки содействовали плодородию и урожаю, поэтому такая форма помощи со стороны покойных требовала от живых раздачи милостыни и привлечения к поминальным трапезам нищих, странников и т.д.
Таким образом, среди восточных славян существовали общественные формы помощи, связанные с культом смерти. К ним можно отнести общинную тризну, общинную милостыню (справу), подаяние натуральными продуктами.
Ценностные стереотипы поведения древних славян, влиявшие на их жизнедеятельность, реализовывались в различных формах общинно-родовой и хозяйственной помощи и взаимопомощи в языческий период развития восточнославянского насе-ления.
В этот период были заложены основы традиций славян о заботе и помощи слабым и неимущим.
Общинно-родовые формы помощи и взаимопомощи неразрывно связаны с языческим родовым пространством, в качестве которого выступала община.
Славяне помогали наименее защищенным членам общины, какими являлись дети, старики и женщины.
На ранних стадиях развития общественных отношений у славян, как и у представителей других народов, существовало узаконенное убийство ребенка (инфатицид). В основе этого обычая лежало стремление избавиться от ребенка в том случае, если семья уже была многочисленной или ребенок был слабым или увечным. Стремление предохранить от голодной смерти взрослых также заставляло их жертвовать младенцами.
Такое поведение отцов проистекало из языческих понятий о родственном сострадании, а не из понятия о деспотичной власти отца над детьми. Язычники смотрели на жизнь человека с чисто материальной стороны. При господстве физической силы слабый человек был обречен. Отнять жизнь у него считалось подвигом сострадания по языческим меркам.
Этот обычай также распространялся и на стариков, которые из-за своей дряхлости и болезней становились обузой для общины. Так, их вывозили зимой на санях в поле и бросали замерзать или топили в воде.
Некоторые пожилые люди, которые уже не могли участвовать в трудовой деятельности общины, сами уходили из нее и селились недалеко от общины. Они строили себе кельи и жили за счет подаяния. Подобная форма милостыни существовала вплоть до XVI века, о чем свидетельствовали исторические документы.
По мере осуществления социовозрастного деления общины появился культ “мудрой старости”, который сопровождался почитанием и поддержкой стариков.
Иногда семья не могла взять на себя заботу о престарелых. В таких случаях этим занималась община. Дряхлых стариков определяли на постой в одну из семей в течение нескольких дней. В дальнейшем они переходили в дом другой семьи и т.д. Ночлег и пропитание стариков, призреваемых общиной, были своеобразной общественной повинностью для славян. Подобный вид помощи в той или иной форме существовал до конца XIX века.
Таким образом, “институт старцев” появился в результате постепенного изменения представлений славян о роли и месте стариков в жизнедеятельности общины.
Восточнославянские племена заботились о сиротах, которые могли быть усыновлены внутри родовой общины.
Появление института “примачества” у славян имело экономические предпосылки. Пожилые люди принимали в семью сироту, когда им уже было трудно справляться с хозяйством или если они не имели наследников (мужчин). Принятый в семью должен был вести хозяйство, почитать своих новых родителей и достойно их похоронить. При этом виде усыновления совпадали экономические интересы сироты и его усынови-телей.
Существовала общинная (мирская) помощь сироте. Она заключалась в том, что сирота по очереди переходил из дома в дом на кормление. Сироте община также могла назначить общественных родителей, которые брали его на прокорм. Если сирота имел хозяйство, то тогда община назначала опекунов из числа достойных доверия людей, которые периодически отчитывались перед обществом о своей деятельности.
Заметную трансформацию претерпел институт вдов.
На первоначальных этапах развития российской истории института вдов практически не существовало, так как, согласно языческим верованиям, жена была обязана следовать за своим мужем. Это происходило из-за представления славян о том, что мужчина легче достигал блаженства в загробном мире, если приходил туда в сопровождении женщины.
Подобные представления, существовавшие среди восточнославянского населения, приводили к тому, что после смерти супруга ее хоронили вместе с культовыми предметами и утварью или сжигали на костре.
По мере ослабевания языческих верований и распространения среди восточных славян христианских учений получает свое развитие институт вдов. Это происходит незадолго до официального принятия на Руси христианства.
Сельская община предоставляла вдовам помощь, выделяла им земельные участки. Нуждавшимся женщинам, оставшимся без мужей, община помогала продуктами. Обычно это происходило осенью, после уборки урожая. При этом соблюдался определенный ритуал, заключавшийся в иносказательном приглашении в дом, которому будет оказана помощь. Гости приходили в дом вдовы, взяв с собой определенное количество продуктов. В гостях они получали угощение, причем большая часть продуктов оставалась вдове.
Многочисленные неурожаи и стихийные бедствия служили причинами разорения отдельных семей в общине, которая в таких случаях приходила им на помощь.
Одной из таких разновидностей помощи являлась коллективная работа членов общины с целью оказания поддержки одному из ее членов. Впоследствии русские стали называть ее “помочью”, украинцы – “толокой”, а белорусы – “талакой”.
При анализе различных форм помощи, оказываемых членами восточнославянской сельской общины, прослеживается определенный сценарий. В общине “помочи” рассматривались как трудовой праздник, в котором принимало участие все сельское население, независимо от социальной принадлежности селян. Например, она заключалась в выполнении соседями срочной сельскохозяйственной работы (уборка урожая или покос) или в строительстве дома. По окончании работы следовало обильное угощение, при этом работавшим не предлагали плату. Если за помощью к соседям обращалась вдова, то она даже могла не беспокоиться об угощении, так как вдов и сирот мир снабжал всем необходимым для такого случая, в том числе давал сено, дрова и лучины.
Еще один вид хозяйственной помощи – совместное использование рабочего скота. На юге России он назывался “супряга”, когда обработка земли осуществлялась “наемными волами”. Этот вид помощи предусматривал взаимообмен услугами, при котором предоставляющий помощь в конечном итоге сам выступал в качестве “нанимателя на работу”.
Таким образом, модели взаимопомощи носили не только внутриродовой характер. Постепенно происходило расширение помогающего пространства, что позволило выработать принципы соседской взаимовыручки, архаичные отголоски которой дошли до XIX века в виде совместных празднований и др.