Шумерские и вавилонские правители и законодатели подчеркивали божественный характер своей власти и своих законов, их соответствие неизменным божественным установлениям и справедливости. Эти представления широко отражены в известном древневавилонском политико-правовом памятнике XVIII в. до н.э. – Законах Хаммурапи. Изображая свое законодательство как осуществление воли богов, Хаммурапи провозглашает: «По велению Шамаша, великого судьи небес и земли, да сияет моя справедливость в стране, по слову Мардука, моего владыки, да не найдут мои предначертания никого, кто бы отменил их».
Справедливость, о которой говорится в Законах Хаммурапи, подразумевает деление людей на свободных и рабов, неравноправное положение самих свободных – членов различных сословий и т.д.
Мифические представления древних персов нашли позже свое развитие и выражение в зороастризме. Основателем этого религиозно-этического течения был Заратустра (Зороастр), чья жизнь и деятельность относятся примерно к VIII в. до н.э. В дальнейшем идеи зороастризма получили довольно широкое распространение в древнем мире (на Ближнем Востоке, в Передней Азии, Индии, Греции) и оказали заметное влияние на становление христианской доктрины.
Борьба в мире двух противоположных начал – добра и зла – является основным положением зороастризма. Начало добра олицетворяется царством светлого божества Ормузда, начало зла – царством темного божества Аримана. Добро и свет предполагают активную деятельность, борьбу человека против зла и тьмы. В такой борьбе и состоят положительный смысл и цель бытия. В конечном счете, как говорил Заратустра, победа будет за добром, несмотря на временное торжество зла.
Государство, согласно зороастризму, должно быть земным воплощением небесного царства Ормузда. Монарх – служитель Ормузда, он должен защищать подданных от зла и, борясь против зла в государстве, насаждать добро. Персидская держава под началом подобного монарха, согласно зороастризму, будет постепенно ограничивать силу зла и расширять власть добра. Сословное деление общества, по зороастризму, основывается на свободном выборе каждым того или иного рода занятий. Во главе отдельных сословий должны стоять наиболее добродетельные люди. Заратустра призывал служителей Ормузда к взаимной любви, прощению и миру.
В Древней Персии не существовало более или менее разработанного политико-правового учения. Здесь, по свидетельству Геродота, в спорах о различных видах правления в целом доминируют представления о преимуществах единоличной власти, что означало оправдание сложившейся практики восточного деспотизма.
Процесс постепенной десакрализации и рационализации исходных мифических представлений об общественной жизни, политике, государстве и праве у разных народов протекал с различной интенсивностью, принимал различные формы и имел несхожие последствия. Но в целом общая тенденция к рационалистической трактовке социально-политических явлений достаточно отчетливо проявляется в I тысячелетии до н.э. во всех культурных центрах тогдашнего мира.
Распространенное обозначение этой тенденции как движения человеческой мысли «от мифа к логосу (знанию)» представляется неточным. Миф вовсе не исключает «логоса», поэтому представление об алогичности мифа ошибочно. Миф – это не выдумка или фантазия, а предание, в котором недостаточно знаний для адекватного понимания и изложения событий и фактов, что придает мифу в целом характер недоразумения (в буквальном смысле этого слова). Искажение фактов и их недопонятость в мифе носят невольный характер – подобно нынешним мифам о «летающих тарелках».
Мифические представления о земных порядках и опыт мифического подхода к организации общественной жизни людей оказали громадное влияние на последующую политико-правовую мысль как непосредственно в эпоху формирования религиозных, философских и зачаточно-научных концепций политики, государства и права, так и в последующие периоды развития политических и правовых учений. Миф как исторически первая и весьма долго господствовавшая форма духовного освоения действительности (в том числе и политико-правовой) заложил те исходные традиции в понимании и трактовке всех основных сфер жизни людей, с которыми в дальнейшем не могли не считаться искусство, религия, философия, наука. Мифы были источником всего накопленного опыта и представлений о прошлом и будущем, арсеналом устоявшихся и привычных средств, форм и способов познания и объяснения мира, авторитетным сводом правил поведения.
Значительную опосредующую и связующую роль между мифологическими представлениями и последующими политико-правовыми воззрениями и концепциями сыграла религия. При всей своей специфике религия тематически и хронологически следует за мифом и является по отношению к мифам вторичным образованием. Мифический теизм (теогония) предшествует религиозному теизму и теологии. Преемственность между мифом и религией (преемственность проявляющаяся, например, в виде учений о божественном характере власти и порядка, о божественном праве и т.п.) очевидна.
Главными персонами и вместе с тем основной темой и мифов, и религий являются боги. Но между богами мифа и богами религии есть существенная разница. Боги мифа (при всей их непонятной и таинственной сверхчеловечности и т.д.) предстают как эмпирически реальные субъекты, а не в качестве сверхъестественных сущностей, каковыми они становятся в религиозной обработке. Момент существования религиозного бога выступает в религии как чудо временного проявления божественной сущности в земном облике, как перевоплощение божественного духа в человеческую плоть и т.п. Отсюда и более тонкие, чем в мифе, теоретические конструкции религиозной мысли, в том числе в области политико-правовых учений.
Теистический подход, воспринятый религией от мифа повсеместно, стал заметным и влиятельным направлением политико-правовой мысли, чье воздействие в модифицированных формах продолжается и в наши дни.
Эта традиция восходит и к другому источнику – политико-правовым учениям древности, которые сформировались под непосредственным влиянием мифа.