В отечественных публикациях КСО трактуется преимущественно в духе концепции альтруизма. Российская Ассоциация менеджеров характеризует КСО как «добровольный вклад частного сектора в общественное развитие через механизм социальных инвестиций». «Социальная ответственность бизнеса выходит за рамки установленных законом норм и предполагает деятельность, направленную на удовлетворение общественных потребностей», – считает российский политолог С. Перегудов.

Вместе с тем далеко не все российские авторы согласны с использованием понятия социальной ответственности. Вот что пишет в этой связи заместитель председателя совета директоров «Альфа-Банка» О. Сысуев: «Социальная ответственность – это термин соответствующий командно- административной системе. У нас это называется социальной ответственностью, а в мире – благотворительностью и филантропией». Главный редактор журнала «Свободная мысль – XXI» В. Иноземцев считает термин КСО нонсенсом, полагая, что он отражает стремление государства «переложить» социальную ответственность на плечи частного капитала.

Стремление обосновать социальную ответственность как органическую часть предпринимательской деятельности предопределило появление еще одного нового термина – «социальные инвестиции». Содержательно это понятие акцентирует внимание на том, что материальные, технологические, управленческие ресурсы, направленные на решение социальных вопросов, являются не расходами, но формой бизнеса – стратегическими инвестициями в устойчивое развитие компании и в перспективе будут приносить ей доход.

Именно так понимает социальные инвестиции Ассоциация менеджеров: «Социальные инвестиции бизнеса – это материальные, технологические, управленческие и иные ресурсы, а также финансовые средства компаний, направляемые по решению руководства на реализацию социальных программ, разработанных с учетом интересов основных внутренних и внешних заинтересованных сторон в предположении, что в стратегическом отношении компанией будет получен определенный…социальный и экономический эффект».

В связи с распространением концепции  «социальных инвестиций» появились исследования, в которых анализируется воздействие социальной ответственности на экономическую эффективность компаний, их капитализацию и уровень конкурентоспособности.

Мнения различных отечественных ученых и представителей бизнеса о национальной модели КСО можно консолидировать в три основные точки зрения.

Первая – состоит в том, что социальная ответственность бизнеса в России являет собой «гибрид», в котором присутствуют элементы Англосаксонской и континентальной моделей КСО. «Российский вариант КСО, – отмечается в материалах международной конференции, посвященной социальной ответственности бизнеса, – представляет собой смесь британской модели (добровольное инициирование бизнесом) с континентальной схемой (желание предприятий получить от государства четкие законодательные рамки КСО)». В целом эта точка зрения повторяет логику сторонников теории «конвергенции» моделей управления, получившей распространение в последние годы на Западе. В соответствии с ней современное развитие  (глобализация товарных и финансовых рынков, совершенствование средств связи) неизбежно приводит к сближению национальных моделей управления.

Вторая позиция выражается в том, что на сегодняшний день Россия избрала англосаксонскую модель социальной ответственности, которая ориентирована на социальные инвестиции в местное сообщество и «человеческий капитал». Ее, в частности, отстаивает.

Третья позиция заключается в том, что российская модель КСО существует, и ее отличительной чертой является совмещение новых социальных практик с сохранением советских и даже дореволюционных традиций. Известный российский социолог убежден, что «элементы конструкций, характерных для ушедшей эпохи, продолжают действовать». О сохранении в современной России дореволюционных традиций пишет автор теории «русской модели управления», считающий, что истоки национальной модели следует искать в дореволюционном прошлом.

Отличительные черты этой модели – «роль личности» и «крепостная зависимость» работника – характерны для современных компаний, которые различными путями, в том числе и через механизм социальной политики, стремятся усилить зависимость персонала от менеджмента, а топ-менеджеров от собственников.

В ряде исследований российских ученых и интервью представителей делового мира говорится об отличительных чертах российской модели КСО.

Среди них называются следующие:

• Отсутствие в современной России идеологии социально ответственного предпринимательства. С этим мнением согласны руководители крупных российских бизнес-структур, считающие, что отечественному бизнесу свойственен невысокий уровень «гражданского самосознания». Этот фактор, на взгляд 60% опрошенных предпринимателей и собственников, является серьезным тормозом на пути развития корпоративной социальной активности в России.

• Вынужденный характер социальной ответственности бизнеса в России. Многими аналитиками, как уже отмечалось выше, высказывается мнение, что КСО является ответом на запрос властей, некоторые из них пишут о «государственном рэкете», контрпродуктивности политики российских властей в отношении бизнеса. Немаловажными факторами, вынуждающими бизнес заниматься социальной деятельностью, специалисты считают ситуацию нарынке труда, дефицит профессиональных кадров, а также стремление избежать социальных потрясений. К этим выводам пришел пензенский социолог И. Юрасов, проводивший в своем регионе опрос по проблемам социальной ответственности бизнеса.

• Высокая вариативность форм социальной активности, сложившихся на отдельных предприятиях и в компаниях. Каждая российская компания, как отмечалось в ходе конференции, посвященной социальной ответственности бизнеса в России, ищет собственный баланс между экономической эффективностью и социальной необходимостью.

• Отсутствие прозрачных процедур выработки социальной политики, зависимость форм и методов социальной активности компаний от личных наклонностей и интересов руководителей и собственников.

«Персонифицированность» КСО логически вписывается в пост приватизационную ситуацию, когда роль руководителей предприятий в процессе принятия решений резко возросла.

• Высокая дифференциация социальных корпоративных льгот, которые, как правило, ориентированы на «рабочую аристократию» и высококвалифицированные кадры.

• Значимый разрыв, существующий между обществом и бизнесом в понимании приоритетов социальной ответственности.

Сравнительный анализ приоритетов социальной политики бизнеса, существующих в восприятии населения и представителей крупного бизнеса, свидетельствует о том, что между ними существуют значимые расхождения.

Предприниматели в качестве первоочередных социальных направлений деятельности своих компаний выделяют следующие: создание центров переквалификации и переобучения рабочих (43,6% опрошенных); выплата премий, стипендий талантливым студентам, ученым, деятелям искусства, спортсменам (52,7%); предоставление дополнительных социальных гарантий работникам своих предприятий (45,5%). В свою очередь рядовые россияне в качестве направлений социальной деятельности бизнеса хотели бы видеть: развитие материальной базы здравоохранения, образования и науки, культуры, спорта; денежную и материальную помощь представителям наиболее уязвимых социальных групп – малоимущим, беженцам, переселенцам, беспризорным детям, инвалидам; решение социальных проблем регионов. «Население, – делают вывод авторы исследования, – в основном голосует за широкое участие бизнеса в социальных и инфраструктурных программах, а сами предприниматели склонны полагать, что российское общество трактует социальную ответственность бизнеса в духе совершенствования внутрикорпоративных отношений и меценатства в отношении отдельных талантливых представителей творческих профессий».

Практически все участники дискуссии о путях развития социальной ответственности бизнеса считают, что будущее социальной активности корпораций в России остается неопределенным. Отвечая на вопрос, что нужно для того, чтобы социальные практики получили развитие в российском бизнесе, аналитики и представители делового сообщества выделяют следующие основные направления:

• проведение государством политики, которая была бы направлена на утверждение прав частной собственности и стимулировала бы социальную ответственность;

• обеспечение прозрачных законодательных рамок для ведения социальной деятельности; формирование государственных приоритетов, в которых КСО находила бы поддержку.

В целом с этим мнением согласна и значительная часть россиян, убежденных в том, что социальная ответственность бизнеса может стать реальностью лишь в том случае, если власть создаст для бизнеса нормальные условия существования и развития (29,6% опрошенных).

В развитых странах понятие социальной ответственности бизнеса давно и прочно вошло в научный и общественно-политический оборот. Ситуация в России принципиально иная. До сих пор в российском обществе, несмотря на имеющиеся в его распоряжении ресурсы, бизнес остается «великим немым». Его социальная деятельность только начинает становиться объектом серьезного научного анализа. Первые шаги в плане осмысления КСО в России уже сделаны. Однако следует признать, что имеющиеся исследования обладают рядом функциональных ограничений.

Во-первых, объектом изучения чаще всего становятся крупнейшие российские компании, руководство которых заинтересовано в распространении информации о «социальных направлениях» своей деятельности.

Во-вторых, практически ничего неизвестно о социальной ответственности среднего и малого российского бизнеса.

В-третьих, явно не достает эмпирических исследований корпоративной социальной политики, которые позволили бы с большей определенностью судить о социальном направлении деятельности российских компаний. Ситуация осложняется еще и тем, что социальная деятельность бизнеса рассматривается большинством авторов через призму интересов и политики российского государства. Этот подход, даже если и отражает ре

алии жизни, ограничивает круг исследуемых проблем, нередко сводя корпоративную социальную активность к взаимодействию лишь по линии «бизнес – власть».

Процесс развития национальной концепции КСО существенно тормозится отсутствием какого-либо стимулирования субъектов бизнеса со стороны, как органов государственного управления, так и со стороны других институтов.

Например, в странах Запада получила распространение практика этического инвестирования, предполагающая, что финансовые учреждения вкладывают капиталы в компании, отвечающие критериям КСО. Так в частности, в Великобритании 5% всех капиталовложений приходится на этическое инвестирование, а объемы инвестиций достигли в 2008 г. 4,5 млрд. фунтов стерлингов. В странах Запада этическая оценка становится важным условием для финансовых учреждений при принятии решения о предоставлении компании ссуды. Всемирный банк, ряд других крупных международных финансовых организаций настаивают на том, чтобы их заемщики следовали в своей деятельности принципам КСО и, в частности, уделяли внимание охране окружающей среды и прав человека.

Столь значительное разнообразие используемых категорий при толковании социальной роли бизнеса, свидетельствует о продолжающемся процессе развития реальных социальных практик. Многообразие интерпретаций является отражением сложности этого процесса.